Земную жизнь пройдя до половины
Я очутился в сумрачном лесу
Утратив правый путь во
Тьме долины...
В который - сотый, а может и тысячный раз, ворочаясь на тюремной койке, я сам себе прочел эти душераздирающие строки «Божественной комедии» Данте. Уже затрепанный до дырок томик которой невесть откуда попал в небогатую библиотеку нашей колонии усиленного режима. И, как не пользующийся особым спросом, достался мне, начавшуюся тянуть бремя своей первой «ходки». Слова, пришедшие через века, впервые в жизни ошеломили меня и тронули душу, к которой, считали все, не может достучится уже никто... Умняга итальянец писал о грешниках ХIV века, даже неподозревая, что его стихи как Библию собственных страданий будут читать такие же грешники почти через тысячу лет. Кара небесная - человеческие пороки остались прежними…
... Когда же началась моя дорога в ад? Может, с непомерной любьви матери? Родила она меня уже в годах, в молодости так и не нашедшая ей предназначенной судьбой половинки. На пороге сорокалетия к несказанному удивлению всех ее многочисленных подруг у нее закрутился мимолетный роман с бравым прапорщиком Ровшаном из Баку, прилетевшим в местный авиаремонтный завод для присмотра за качеством каких-то поставляемых eго летной части электронных приборов. Недели через три мамин друг вернулся в свою войнскую часть, а через девять месяцев в свет появилься я. Унаследовавший от папы его маленькое фото в военной форме, черные как цвет молодой упитанный вороны волосы и пылкий, необузданный нрав. А о главном мы с мамой догодались гораздо позже. Папин отец, то есть мой дедушка, был довольно известный художник, окончивший в Москве какой то художественный институт, и эти гены по наследству передались мне. Когда мои работы получили Гран-При в серьезном международном конкурсе молодых графиков во Франции, обо мне заговорили как о молодом таланте. Профессора Академии художеств наперебой настойчиво приглашали приехать и учится у них. Зато мама была категорически против. Она даже угрожала и по-матерински шантажировала меня: если я уеду из дома, никакой помощи мне не дождаться. Вдали от родного дома, в чужом городе меня ждет не слава и признание, а лишь печальная участь моего непутевого отца. Уговоры вперемежку с угрозами и слезами возымели действие - я стал студентом факультета художеств местного педагогического института. Первые два года моего таланта и тех скромных знаний, которых я получил в местной художественной школе, с лихвой хватало, чтобы я мог досыта наслаждаться свободной студенческой жизнью и богемой, не заботясь ни о чем. А те, которых я высокомерно называл деревенщиной, корпели надсобой и задуманными работами. Понемногу не мои, а ихние труды преподаватели начали хвалить как лучшие в курсе. Все чаще было обидно и больно, похвала чужих работ словно лезвием по открытой ране роняло мое самолюбие. После одного из таких обсуждений ,который как назло проводил мой самый любимый преподаватель, изредка с неподделанной болью и упреком подглядывающий на меня, я как затравленная собака поплел из факультета.
-Ну что ,чувак, экзамен завалил или вообще из стутягов поперлы?-насмешливо и обыдно отклылнули меня на улице.
Игорька я знал, как, между прочим, и многие в нашем институте. Вечный студент-филолог, толстяк-неудачник, при первой знакомстве старающийся нового знакомого ошеломить несколькими наизусть выученными модними фразами Шопенхауэра и подробностями об имтимной жизни на экране быстро друг друга меняющих теле-блондинок. Скользкий тип .Но сегодня он был как нельзя кстати.
-У тебя есть?- без долгово вступления в упор выстрелил вопрос толстяку.
От перепуга его жирное лицо покрыли красные пятна. Все знали мою неприязнь к алкоголю –наверно, тут снова благотворно подействовали какие то гены предков. Но легкие наркотики- дело,наверно, другое-читалось на его озабоченном лице.
Он боязливо оглянулся, и вдруг на его потной ладони я увидел маленький белый пакетик, которого тут же заменил мой банкнот.
....После первой дозы я не спал всю ночь. Я снова хотел жить, радоваться жизни и целовать всех и вся. Давно заброшенный холст покрылься яркими,сочными красками,в замысловатом сюжете картины –нечего стеснятся-я чуствовал свой снова ураганно пробудившийся талант..Когда свою работу я показал в факультете, преподаватели снова заговорили обо мне как о молодом таланте, картине нашли место в галерее лучших студенческих работ .Я вновь как на крыльях взлетел на свою высоту !
.....Я снова и снова хотел испытать прежную ейфорию. Приятные творческие визии блекли, уступая место каким то серым и размазанним видениям, а дозы все увеличивались. Хотя мы жили очень скромно, бабушке и матери я беззастенчиво лгал, что из за козней какого-то преподавателя меня перевели на платное обучение, стоящее огромных денег. Мать сохла на глазах, днем и ночью разрвываясь на двух работах, а мне этого все равно не доставало.Я презирал тех, которые ради одной инъекции воровали у таких же бедолаг, не брезгуя даже тем, чтобы отбирать около школ у малолеток дешевые сотовые телефоны. Никак не хотя признаться,что не лучше их я выглядел и сам...
Позже, заслужив доверие, поднялся в иерархии наркоманов на ступеньку выше - стал понемножку приторговывать в институте, на вечерах отдыха. Вся выручка вновь уходила наркотики... Через пару месяцев меня замели менты.
...В мою повседневную жизнь прочно вошли ранее мне незнакомые понятия: предварительное следствие, уголовный кодекс, арестанская баланда, адвокат.И горькие слезы матери.На нее жалко было смотреть.Она делала для меня что только могла и даже сверх этого и меня до суда выпустили под крупный залог,по крупинке собранном из всех родственником, друзей .Недостающую часть суммы мать одолжила в банке под сумасшедшие проценты...
Мой адвокат оказался проворным. Под его натыском собранные доказельства предварительного следствия суду все меньше казались убедительними.Но меня снова безумно подтянуло к наркотикам......
Нигде не нашедший денег, в тот вечер я пришел домой злой и растроенный. Мать только мотало головой и наотрез отказалась дать денег.Я схватил первый попавшийся под рукой кухонный нож и замахнулся на человека, подарившего мне жизнь.Опомнился лишь тогда,когда перед собой увидел округлившийся от страха зрачки глаз.Я кое как отвел нож и он лишь всколзь, неглубоко ранило предплечье. Мать уже больше не сопротивлялась. Только горько рыдала,когда. я подхватил и унес с дома семейную реликвию-золотую бабушкину серьгу, когда то подаренную ей в день свадьбы.Меня задержали недели через три,во время очередной облавы на уже неизвестно в каком по числу наркоманском притоне: оборванного, страшно вонящего,,с распухшими венами от постояного вкаливания всякой дранью домашней изготовки.
На заседании суда, где тем не менее все уже ждали оправдательного или хотя бы мягкого приговора, мать тихо и скорбно попросила, чтобы меня осудили и потом направили на принудительное лечение .
-Ты больше мне не сын. И даже не человек.Ради наркотиков ты готов переступить любую черту,- эти слова я буду помнить всю свою жизнь...
Меня задержали прямо в зале суда.. И теперь я снова и снова читаю Данте:
Будь проклята волчица прежних лет,
В чем ненасытном голоде все тонет
И яростней которой звери нет!
Преодолею ли я ее? И наступит ли мне материнское прощанье за ранее содеянные грехи?
Комментарии:
Нет комментариев